Источник: Neuroqueer
(с добавлением автора)
Читайте также первую историю Би: Я всегда был_а девочкой. Часть 1.
Авторская заметка: Этот пост был одной из моих первых попыток публично заявить о себе как об интерсекс-человеке. То, что я смог_ла написать всю историю, не используя при этом слова «интерсекс», показывает, что я был_а к этому не готов_а. Стыд, привитый годами репаративной терапии, настолько силен, что даже во время камин-аута я рефлексивно настаива_ла на том, что я женщина. Я не мог_ла просто избавиться от навязываемых ощущений, несмотря на то, насколько лживыми они могут показаться. Я не пытал_ась быть нечестной. Я просто был_а напугана. Вместо того, чтобы переписывать весть текст, я решил_а добавить несколько перечеркиваний и сносок, чтобы сделать текст более честным, при этом сохранив его изначальную форму.
Вот три совершенно несвязанных между собою факта:
Я аутист_ка.
Я квир.
В детстве меня постоянно мисгендерили*.
Когда я рос_ла, эти три вопроса рассматривались как одна большая патология. Девочки должны быть мягкими и милыми. Они умеют общаться. Они с легкостью демонстрируют привязанность. Казалось, если только я стану более женственной, остальное вернется на свои места. Взрослые рассматривали мои мелтдауны как акты агрессии, как агрессивное маскулинное поведение. Конечно же, они не могли игнорировать мужское поведение, ведь иначе это повредило бы моему развитию.
В глубине души я всегда знал_а о том, что я девушка**. Мне нравилось быть девочкой, точнее кем-то средним, но при этом я понимал_а что мой гендер был еще одной штукой, из-за которой мне было сложно эффективно взаимодействовать с миром. Члены моей семьи краснели от стыда и злости всякий раз, как незнакомцы меня мисгендерили. Я знал_а, что я долж_на стыдиться этого вместе с ними, но я не мог_ла. Только не за это. Я итак пытал_ась справиться со слишком большим количеством стыда:
- из-за проблем во всех тех школах, которые мне довелось сменить,
- из-за слов, которые я пытал_ась вытащить из своего разума и произнести вслух, но вместо этого издавал_а только странное заикание,
- из-за непрошенных слез, которые я не мог_ла остановить, когда крича_ла и катал_ась по полу, не в силах остановиться,
- из-за своей ужасной иммунной системы и постоянных болезней, которые вечно сбивали график работы, требовали уйму денег на лечение и препятствовали бы любой карьере.
Я и так был_а полна стыда и вины. Настолько, что психоаналитик, к которому я ходил_а, решил_а, что именно из-за вины и стыда я не могу нормально говорить. Если бы я давал_а себе меньше поводов для стыда, я бы, «конечно», был_а бы полностью вербаль_ной. Даже если бы эта оценка была бы правдивой (а она была смехотворно ошибочной), мне было только семь, я не понимал_а что с ней делать и это все равно привело бы к тому, что я стал_а бы чувствовать себя еще более виноват_ой.
Вам может показаться, что в людях, принимающих меня за мальчика, нет ничего страшного, но их «ошибка» таила в себе реальную опасность. Дело в том, что взрослые рассматривали подобные комментарии не как незначительное неудобство, а как серьезную проблему, которую надо исправить. Все мои действия рассматривались сквозь бинарную матрицу феминности и маскулинности. Учителя, тераписты, члены семьи – они все работали над тем, чтобы культивировать мне все, что считается феминным, и уничтожить во мне все маскулинное.
Некоторые из их попыток были просто смешными. Например, они купили мне коллекцию кукол, которую я никогда не просил_а. Я просто вытаскивал_а из этих кукол руки и ноги, и выкладывал_а их пор размеру, от наименьшей к наибольшей. Я хотел_а, чтобы у всего было свое место, и поэтому выкладывал_а кукольные головы и торсы в игрушечном холодильнике, которой был частью кухни, в которую я тоже никогда не играл_а. Ни одна няня не задержалась у нас дольше одного раза.
Было стигматизировано то, что при других обстоятельствах стало бы причиной для гордости. Когда мне было десять, я заставил_а себя пойти на прослушивание для большого театрального мюзикла. Мне помог_ла добраться до места прослушивания мама другой девочки-участницы прослушивания. Несмотря на то, что моя обычная речь была довольно неразборчивой из-за тяжелого заикания, я знал_а, что я могу громко читать, с выражением говорить заученные фразы и нормально петь. Я знал_а что я смогу хорошо сыграть второстепенную роль противного маленького мальчика. Играя в спектакле, я бил_а десятки мальчиков, иногда делая это с профессиональной ловкостью. Родители не запретили мне участвовать в спектакле, но они умудрились пропустить все четыре выступления.
Иногда попытки исправить меня были явно насильственны. Когда мне было шесть, монахиня пыталась внушить мне, что весь мой стимминг не просто «неженственный», а еще и является результатом противоестественного влияния дьявола. Мне запрещали играть и даже разговаривать с мальчиками; и это было лишь одним из многих строгих запретов. Годы речей ненависти и наказаний во имя Господа нанесли мне тяжелый вред, дающий о себе знать многие годы.
В одиннадцать лет*** меня стали кормить противозачаточными таблетками – их стали давать мне вместо привычной гормональной терапии. Я настаивал_а на том, что нет никакого смысла их принимать. Я спорил_а, и проиграл_а. Когда таблетки не давали никакого результата, мне увеличили дозу, а потом еще, и еще… В конце концов, я принял_а тот факт, что рвота, боли и постоянные кровотечения являются неотъемлемой частью моей обычной жизни. Я перестал_а верить в то, что могу сказать «нет». Несмотря на то, что в девятнадцать я резко вырос_ла и меня перестали мисгендерить, мне было около двадцати лет, когда я, наконец, понял_а, что теперь я могу контролировать свою жизнь.
Я был_а взрослой.
Я остал_ась аутист_кой.
Я остал_ась квир, и
сейчас я скорее «женщина», чем когда-либо еще.
Потому что быть женщиной мой гендер – это то, что является частью меня, а не то, что определяется чужим восприятием.
_____
* - Под «мисгендерингом» я имел_а в виду то, что меня считали парнем, несмотря на то, что при рождении мне приписали женский пол и женский гендер.
** - В глубине души я интуитивно понимал_а, что я нахожусь между феминностью и маскулинностью, что я нечто среднее между мальчиками и девочками. Я знал_а, что в физическом смысле так оно и есть – во мне есть признаки обоих полов, но еще я понимал_а, что неважно, насколько мне это кажется удобным, потому что никто больше этого не примет.
*** - Судя по медицинским записям, подобное вмешательство началось, когда мне было десять.
(с добавлением автора)
Читайте также первую историю Би: Я всегда был_а девочкой. Часть 1.
Авторская заметка: Этот пост был одной из моих первых попыток публично заявить о себе как об интерсекс-человеке. То, что я смог_ла написать всю историю, не используя при этом слова «интерсекс», показывает, что я был_а к этому не готов_а. Стыд, привитый годами репаративной терапии, настолько силен, что даже во время камин-аута я рефлексивно настаива_ла на том, что я женщина. Я не мог_ла просто избавиться от навязываемых ощущений, несмотря на то, насколько лживыми они могут показаться. Я не пытал_ась быть нечестной. Я просто был_а напугана. Вместо того, чтобы переписывать весть текст, я решил_а добавить несколько перечеркиваний и сносок, чтобы сделать текст более честным, при этом сохранив его изначальную форму.
Вот три совершенно несвязанных между собою факта:
Я аутист_ка.
Я квир.
В детстве меня постоянно мисгендерили*.
Когда я рос_ла, эти три вопроса рассматривались как одна большая патология. Девочки должны быть мягкими и милыми. Они умеют общаться. Они с легкостью демонстрируют привязанность. Казалось, если только я стану более женственной, остальное вернется на свои места. Взрослые рассматривали мои мелтдауны как акты агрессии, как агрессивное маскулинное поведение. Конечно же, они не могли игнорировать мужское поведение, ведь иначе это повредило бы моему развитию.
В глубине души я всегда знал_а о том, что я девушка**. Мне нравилось быть девочкой, точнее кем-то средним, но при этом я понимал_а что мой гендер был еще одной штукой, из-за которой мне было сложно эффективно взаимодействовать с миром. Члены моей семьи краснели от стыда и злости всякий раз, как незнакомцы меня мисгендерили. Я знал_а, что я долж_на стыдиться этого вместе с ними, но я не мог_ла. Только не за это. Я итак пытал_ась справиться со слишком большим количеством стыда:
- из-за проблем во всех тех школах, которые мне довелось сменить,
- из-за слов, которые я пытал_ась вытащить из своего разума и произнести вслух, но вместо этого издавал_а только странное заикание,
- из-за непрошенных слез, которые я не мог_ла остановить, когда крича_ла и катал_ась по полу, не в силах остановиться,
- из-за своей ужасной иммунной системы и постоянных болезней, которые вечно сбивали график работы, требовали уйму денег на лечение и препятствовали бы любой карьере.
Я и так был_а полна стыда и вины. Настолько, что психоаналитик, к которому я ходил_а, решил_а, что именно из-за вины и стыда я не могу нормально говорить. Если бы я давал_а себе меньше поводов для стыда, я бы, «конечно», был_а бы полностью вербаль_ной. Даже если бы эта оценка была бы правдивой (а она была смехотворно ошибочной), мне было только семь, я не понимал_а что с ней делать и это все равно привело бы к тому, что я стал_а бы чувствовать себя еще более виноват_ой.
Вам может показаться, что в людях, принимающих меня за мальчика, нет ничего страшного, но их «ошибка» таила в себе реальную опасность. Дело в том, что взрослые рассматривали подобные комментарии не как незначительное неудобство, а как серьезную проблему, которую надо исправить. Все мои действия рассматривались сквозь бинарную матрицу феминности и маскулинности. Учителя, тераписты, члены семьи – они все работали над тем, чтобы культивировать мне все, что считается феминным, и уничтожить во мне все маскулинное.
Некоторые из их попыток были просто смешными. Например, они купили мне коллекцию кукол, которую я никогда не просил_а. Я просто вытаскивал_а из этих кукол руки и ноги, и выкладывал_а их пор размеру, от наименьшей к наибольшей. Я хотел_а, чтобы у всего было свое место, и поэтому выкладывал_а кукольные головы и торсы в игрушечном холодильнике, которой был частью кухни, в которую я тоже никогда не играл_а. Ни одна няня не задержалась у нас дольше одного раза.
Было стигматизировано то, что при других обстоятельствах стало бы причиной для гордости. Когда мне было десять, я заставил_а себя пойти на прослушивание для большого театрального мюзикла. Мне помог_ла добраться до места прослушивания мама другой девочки-участницы прослушивания. Несмотря на то, что моя обычная речь была довольно неразборчивой из-за тяжелого заикания, я знал_а, что я могу громко читать, с выражением говорить заученные фразы и нормально петь. Я знал_а что я смогу хорошо сыграть второстепенную роль противного маленького мальчика. Играя в спектакле, я бил_а десятки мальчиков, иногда делая это с профессиональной ловкостью. Родители не запретили мне участвовать в спектакле, но они умудрились пропустить все четыре выступления.
Иногда попытки исправить меня были явно насильственны. Когда мне было шесть, монахиня пыталась внушить мне, что весь мой стимминг не просто «неженственный», а еще и является результатом противоестественного влияния дьявола. Мне запрещали играть и даже разговаривать с мальчиками; и это было лишь одним из многих строгих запретов. Годы речей ненависти и наказаний во имя Господа нанесли мне тяжелый вред, дающий о себе знать многие годы.
В одиннадцать лет*** меня стали кормить противозачаточными таблетками – их стали давать мне вместо привычной гормональной терапии. Я настаивал_а на том, что нет никакого смысла их принимать. Я спорил_а, и проиграл_а. Когда таблетки не давали никакого результата, мне увеличили дозу, а потом еще, и еще… В конце концов, я принял_а тот факт, что рвота, боли и постоянные кровотечения являются неотъемлемой частью моей обычной жизни. Я перестал_а верить в то, что могу сказать «нет». Несмотря на то, что в девятнадцать я резко вырос_ла и меня перестали мисгендерить, мне было около двадцати лет, когда я, наконец, понял_а, что теперь я могу контролировать свою жизнь.
Я был_а взрослой.
Я остал_ась аутист_кой.
Я остал_ась квир, и
сейчас я скорее «женщина», чем когда-либо еще.
Потому что быть женщиной мой гендер – это то, что является частью меня, а не то, что определяется чужим восприятием.
_____
* - Под «мисгендерингом» я имел_а в виду то, что меня считали парнем, несмотря на то, что при рождении мне приписали женский пол и женский гендер.
** - В глубине души я интуитивно понимал_а, что я нахожусь между феминностью и маскулинностью, что я нечто среднее между мальчиками и девочками. Я знал_а, что в физическом смысле так оно и есть – во мне есть признаки обоих полов, но еще я понимал_а, что неважно, насколько мне это кажется удобным, потому что никто больше этого не примет.
*** - Судя по медицинским записям, подобное вмешательство началось, когда мне было десять.
